Если не я для себя, то кто для меня?
Но если я только для себя, то зачем я?

Бесята

«Мы на горе всем буржуям

Мировой пожар раздуем,

Мировой пожар в крови —

Господи, благослови!»

Александр Блок

«Личности» / 16.12.2020

Уже в 19 лет он позволил себе увлечь замужнюю женщину — мать двоих детей, и увезти ее за границу. Но роман длился недолго, и, согласно версии, закончился самоубийством возлюбленной по причине жгучей ревности.

На этом история человека по имени Николай Спешнев не заканчивается, а только начинается. Осенью 1848 года он увлечет человека уже совсем другого рода — Федора Достоевского. Будущий гений русской литературы будет называть Спешнева «человеком с ликом Спасителя» и «моим личным Мефистофелем».

Пламенная дружба рисковала также закончиться смертью, так как уже в 1849 году обоих арестуют и будут судить по делу петрашевцев. И да, именно тогда и состоится мнимая казнь, которую Достоевский так пронзительно опишет в романе «Идиот».

22 декабря 1849 года заключенных выведут на Семеновский плац Петропавловской крепости, им зачитают приговор, некоторых привяжут к столбам, солдатам скомандуют «целься». В этот момент Достоевский успеет шепнуть Спешневу: «Мы будем с Христом», на что тот ответит: «Горстью пепла». А далее последует помилование…

***

Спустя почти 20 лет блеснет второй герой истории. Бывший крепостной Сергей Нечаев очень хотел заниматься революцией. Так сильно хотел, что ничего и никого для этого не жалел. Будучи за границей, он и тогда создавал много проблем несчастным студентам. Как? Да очень просто: писал им письма революционного толка и вкладывал в них запрещенные листовки, отлично зная, что охранка все письма проверяет. Адресату, таким образом, грозили разбирательства, проблемы и исключение из университета.

Милая деталь: письма Нечаев писал тем студентам, которые к революции охладели, и только лишь для того, чтобы их обидела власть. По мнению Сергея Геннадиевича, это должно было заставить молодых людей снова захотеть борьбы.

Дальше Нечаев действовал уже внутри страны. Говорят, что он придумал революционные «пятёрки», но на самом деле придумал разбивать большой кружок на малые группы еще Спешнев. Вот только Николаю Александровичу «пятерки» нужны были для дискуссий, а Нечаеву для действий.

В 1869 году Нечаев предлагает расклеить листовки в Петровской академии — это очевидный вызов властям. Но другой член организации, с очень символическим именем Иван Иванов, посчитал затею бессмысленной.

А теперь представьте себе: Нечаев подставлял студентов и ломал им судьбу даже за меньшие «провинности», а тут Иванов срывает отличную акцию. Так возникает план еще более грандиозной мистерии — казни по «Катехизису революционера». Чтобы впредь все были согласны, чтобы ряды сплотились, надо повязать товарищей кровью.

Иванова убивали неумело и жестоко. Сперва хотели задушить — не вышло, потом били, а уж после Нечаев выстрелил Иванову в голову. С телом тоже вышло плохо: его хотели утопить на дне озера, но даже кирпичи не помогли — уже через 4 дня после убийства тело обнаружили. И началось громкое дело.

***

Знакомым Иванова и некоторых соучастников убийства был студент Ститкин — брат жены Достоевского. Поэтому Федор Михайлович знал такие подробности, о которых даже в газетах не писали.

И вот тут-то двое бесят сошлись в одном романе. Николай Спешнев стал прототипом инфернального и таинственного Николая Ставрогина. Сергей Нечаев послужил прообразом изворотливого и очень лживого Петра Верховенского.

Так что ответ на вопрос: как Достоевский так угадал будущее России — прост. Он не придумывал своих бесов, он лично знал их.

P. S.: Читайте также: Варвар: роль лошади в истории

Если не я для себя, то кто для меня?
Но если я только для себя, то зачем я?